Тьяна. Избранница Каарха  - Татьяна Серганова

Ну никак не ожидала, что меня так рано посетят гости.

— Разрешите? — с трудом протискиваясь в дверь из-за огромного количества сложенных друг на друга коробок и свертков (это не считая охапки бумажных пакетов, которые занимали руки), произнес мужчина.

Я даже лица его не могла увидеть, и голос звучал глухо и надтреснуто. Видно было, что ему несладко под этой ношей.

— Конечно, — произнесла, отступая к креслу. — А что это?

— Это вам, — провозгласил кароссиканец, сваливая все на кровать.

Коробки съехали вниз, свертки следом, но все же удержались на краешке, жалобно зашуршали от навалившейся тяжести пакеты.

— Я уже поняла. Но что это? — вновь повторила вопрос, не решаясь подойти.

— Не знаю, — беззаботно улыбнулся юноша, самый молодой из делегации. — Сандер велел принести. Сказал, тут необходимое.

Как будто это все объясняло.

— Даже так. Спасибо.

— Рад был помочь.

Всем необходимым оказалась традиционная кароссиканская одежда: длинные однотонные яркие кафтаны из тонкой ткани, широкие, свободно облегающие фигуру, застегивающиеся спереди на сотни мелких пуговичек, украшенные искусной золотой вышивкой с драгоценными камнями. Широкие, богато расшитые пояса и разноцветные ленты для волос.

Я открывала одну коробку за другой. Касаясь мягких тканей, проводила пальцами по узорам, боясь, что сейчас кто-нибудь придет и отнимет их у меня. Скажет, что все это чужое.

Аккуратные удобные башмачки из светлой кожи, тоже украшенные камнями. Невесомые сорочки с глубоким вырезом и домашние халаты из плюшевой ткани, столь приятные телу.

Деревянная коробочка, до самого верха наполненная звенящими золотыми браслетами, тяжелыми серьгами, массивными бусами и яркими кулонами.

«Покупает», — насмешливо шепнуло сознание.

— Не покупает, дает все необходимое.

«Это же не тебе. Он приготовил это для другой… той, чье место ты заняла…»

Вот надо же умудриться так испоганить себе настроение. Только что сердце замирало от красоты, но прошла секунда — и все краски потускнели.

Но настроение поднялось, стоило мне распаковать следующий довольно увесистый сверток.

Книги. Большие, в красивых кожаных обложках, с золочеными крупными витиеватыми надписями, с ажурными вензелями. Теперь плавание уже не казалось таким ужасным. Не знаю, кому что предназначалось, но теперь это мое, и отказываться глупо.

Прошел день, затем ночь, а потом наступило утро.

Иногда мне казалось, что я слышала через толстые стены крики чаек и шум волн, но, скорее всего, это была игра воображения.

Кормили на корабле вкусно и очень сытно. Нежирная индейка под разными соусами (мне больше понравился вишневый), жареный картофель, сдобренный изысканными приправами, а еще много фруктов и овощей.

На второй день путешествия, одевшись в темно-синее платье-кафтан с серебряной вышивкой на груди и длинными рукавами, я лежала на кровати, подтянув к себе колени, и читала об удивительном острове Каросс. Стиль повествования очень сильно отличался от всего того, что я читала раньше. Было видно, что автор очень любит этот край, его жителей и культуру.

Чтение настолько меня поглотило, что я не отреагировала на стук в дверь и очнулась, лишь услышав деликатное покашливание.

— Здравствуй, — произнесла, увидев стоящего в дверях Сандера, и, неожиданно смутившись, добавила: — Не знаю точно, утро сейчас или уже день.

— День. Чуть больше полудня.

— Должны принести обед?

День для меня теперь измерялся количеством поглощаемой пищи.

— Не хочешь составить мне компанию?

— Каким образом?

— Пообедаем вместе. Прости, что оставил тебя на сутки одну, надо было решить кое-какие вопросы.

— Ничего, — отозвалась рассеянно. — А разве мне можно выходить отсюда?

— Дверь всегда открыта, — заметил муж.

— А как же кракен и все остальные ужасы?

— Тебе не стоит выходить на палубу, но корабль в твоем распоряжении. Так что?

— Что?

— Пообедаешь со мной? — мягко улыбнулся Сандер.

— Хорошо, — отложив в сторону книгу, произнесла я.

Если ему так надо, то пообедаю, а вдруг и еще что-то новое узнаю.

— Мы можем сначала сходить к твоему грифону.

— Аргусу? — недоверчиво уточнила, чувствуя, как замерло в ожидании сердце, а все другие планы перестали иметь какое-то значение.

— У тебя есть другой грифон?

— Н-нет. Но мы действительно можем его увидеть?

— Ты готова?

— Да! — крикнула в ответ и принялась обуваться, впопыхах не попадая в тапочки и едва не падая.

— Не спеши. Я подожду.

— Готова! — тут же произнесла я.

— Тогда идем? — спросил он, протягивая мне руку.

Я некоторое время смотрела на нее, не решаясь дотронуться. Последний из рода Каарха и так стал мне слишком близок, слишком занимал мысли. А с другой стороны, мне надо привыкать к его прикосновениям. И чем быстрее, тем лучше.

— Идем, — вложив в его руку ладошку, ответила я.

Сандер переложил ее на сгиб своего локтя.

— Хорошо.

Дорогу я запоминать не стала, сосредоточилась на собственных ощущениях и тепле мужчины, который сейчас был так близко. Я чувствовала его мощь и силу, но она не подавляла, а мягко обволакивала, словно он хотел защитить. Только не было такой защиты, которая могла оградить меня от него.

Довериться мужу было страшно, но совсем не сложно. Глупо? Возможно, но только все время жить в напряжении невыносимо. А расклеиваться я не собиралась. Лишь вопрос с няней стоял между нами. Я никак не могла понять, стоит ему рассказать или нет. Момент был упущен, и сейчас это откровение могло уничтожить то хрупкое доверие, что возникло между нами.

Если подумать, лишь Сандер был все время честен со мной, не скрывал, не обманывал и не угрожал. А в том, что должно было произойти, муж не виноват. Кто-то должен пострадать ради всеобщего блага, и этим кем-то оказалась я.

Можно было начать сопротивляться, устроить истерику, попытаться сбежать, кусаться и драться. Но что это изменит? На алтарь меня все равно доставят, если понадобится, в бессознательном состоянии. Плюс ко всему император не простит своеволия. Я ему нужна лишь как жена Сандера и его лазутчик. Бежать некуда, спастись негде. А лишать себя жизни я не собиралась.

Мы спустились в трюм, где держали грифонов.

Аргус все еще находился в своей клетке. Сейчас он крепко спал, спрятав морду под изломанным крылом.